2016-03-23 18:56:54
"Закат Европы" О.Шпенглера, Фаустовская душа как прасимвол европейской культуры:
Сложившееся представление о человечестве как об «активном, борющемся идущем вперёд целом» субъективно донельзя. Нужна «Морфология всемирной истории, мира, как истории» этакая «Коперникова» система на смену «Птолемеевой», зацикленной на себе – и тысячелетия истории Китая или Индии, древние развитые культуры Америки не будут более вращаться вокруг нескольких столетий локальной истории Западной Европы.
Вообще не существует и не может существовать ничего общечеловеческого, в том числе и морали и прогресса. Вот что, к примеру, что Фауст отвечает своему подручному Вагнеру, когда тот заговаривает о том, «как далеко шагнули мы вперёд»:
О да, конечно, до самой луны!
Не трогайте далёкой старины.
Нам не сломить её семи печатей.
Почему именно Фауст(персонаж Гёте) идеально подходит на роль обладателя всеми физиогномическими признаками западноевропейского мирочувствования? Вот первое, что говорит о нём Мефистофель Богу в прологе на небе:
Он рвётся в бой и любит брать преграды,
И видит цель, манящую вдали,
И требует у неба звёзд в награду
И лучших наслаждений у земли,
И век ему с душой не будет сладу,
Чего бы поиски не принесли.
Жажду Фауста к познанию не могут удовлетворить земные науки, этот «учёности налёт», который только уводит от настоящей жизни. Ему нужны ответы на конечные вопросы, он хочет «познать всё сущее в основе», понять «вселенной внутреннюю связь», и дерзает воззвать к ответу духов. И духи отзываются. Тут поднимается проблема значимости человека. Фауст сначала говорит, что знает себе цену, а при виде знака макрокосма и вовсе произносит:
Всё проясняется, как на картине.
И вот мне кажется, что сам я – бог
И вижу, символ мира разбирая,
Вселенную от края и до края.
Сверхчеловеком называет его и явившийся дух, но это явная издёвка над возомнившим говорить с ним на равных и испытывающим страх перед лицом несоизмеримо большей силы Фаустом - тот, храбрясь, отвечает:
Кто б ни был ты, я, Фауст, не меньше значу
Фаусту явно не по силам тягаться с высшими силами, но он не смиряется, «преследуя изменчивые тени», «в борьбе со всем, ничем не насытим». Тут вспоминается часто упоминаемая Гёте и Шпенглером идея судьбы. Хотя Фаусту и кажется, что всё началось по его требованию, он обманывается, ведь Мефистофель заключил с Богом пари.
Очень показательна разница в отношении к судьбе Фауста и Елены Троянской, их с Фаустом брак во второй части поэмы Гёте знаменует соприкосновение двух миров; Елена с характерным отрешённым спокойствием верящего в непреодолимость рока человека говорит:
Что предначертано, знать не ищи
Фауст глубоко потрясен разговором с Духом, он чувствует себя совершенно раздавленным и переживает настоящую трагедию:
Тот призрак был велик, как исполин,
А я, как карлик, перед ним терялся.
Я, названный подобьем божества,
Возмнил себя и вправду богоравным.
Насколько в этом ослепленье явном
Я переоценил свои права!
Я счёл себя явленьем неземным,
Пронизывающим, как бог, творенье.
Решил, что я светлей, чем серафим,
Сильней и полновластнее, чем гений.
В возмездие за это дерзновенье
Я уничтожен словом громовым.
Она представляет собой «довольство, чуждое тревоги», пример душевной статики. Это безропотное принятие данного Шпенглер называет «прекрасным преданием себя во власть точкообразного настоящего». «Человек как статуя». Какая главная черта Елены? Она прекрасна. Форма первостепенна, да и насколько уместно вообще говорить о содержании? «Оба эти понятия идентичны: они – человеческое тело» .«Внутренняя жизнь в этом круге - понятие невозможное».
Отличительной же чертой западного человека Шпенглер называет характер. Что нам известно о внешности Фауста? Кажется, ничего. Сам он говорит о противоречии своей натуры, о двух душах, которые живут в нём и не в ладах друг с другом (подобно Гамлету, он раздираем внутренними конфликтами; античные герои Одиссей, Елена или Сократ в диалогах Платона – всё это люди ставшие:
Одна, как страсть любви пылка
И жадно льнёт к земле всецело,
Другая вся за облака так и рванулась бы из тела.
